Профилактика буллинга и кибербуллинга: программы противодействия травле

На сегодняшний день исследования, эмпирические и теоретические, по профилактике буллинга становятся трендом в социальных и психологических работах отечественных исследователей.

Следует отметить, как расширяется палитра подходов, методологий и конкретных практик в вопросе противодействия школьной травле. Однако чрезвычайно важным аспектом изучения буллинга остается вопрос внедрения этих практик, их распространения на другие страны и культуры.

В области профилактики школьной травли и ее последствий работает огромное количество ученых со всего мира, среди них принято выделять: Д. Ольвеуса (Норвегия), К. Ригби (Австралия), Д. Пеплер (Канада), П.К. Смита (Англия), К. Салмивалли (Финляндия), Р. Ортега (Испания), Д. Эспелейдж (США) [Clarke et al., 2015]. Несмотря на обилие программ противодействию буллингу, существует мнение, что большинство из них не так универсальны, т. к. не охватывают такие темы, как «сексуальное домогательство на подростковых свиданиях», «гомофобные насмешки» и др. [Poteat, Espelage, 2005].

При рассмотрении программ возникает потребность выделить те элементы, которые были бы присущи большинству из них. Исследователи Фарингтон и Ттофи в мета-анализе 2011 года показали, какие существуют наиболее эффективные компоненты противобуллинговой программы [Farrington, Ttofi, 2011]. К ним отнесли обучающие тренинги, встречи психологов или педагогов с родителями, большое количество часов работы с представителями школ и с детьми, длительность противобуллинговой программы, введение общих школьных правил и единой школьной культуры. Кроме того, вовлеченность учащихся в ситуации буллинга начинает снижаться в тех программах, где реализуется надзор за школьной и пришкольной территорией, также важно создавать системное управление классом и обсуждать общую школьную политику противодействия буллинга в открытом диалоге, в который включены все члены школьного сообщества. Среди программ противодействия есть те, где упор делается не столько на противостояние исключительно буллингу, сколько на работу с любым отклоняющимся или агрессивным поведением. Фарингтон и Ттофи полагают, что направления влияния программы могут изменяться даже при различном понимании, что такое «дисциплинарные методы работы» и «работы со сверстниками» [Ttofi, Farrington, 2011; Ttofi et al., 2016]. К примеру, для OBPP, норвежской программы противодействия буллингу, дисциплинарные методы связаны с надзором за поведением подростков, а для американской программы Friendly Schools дисциплина больше связана с улучшением школьного климата. При этом психологи точно установили, что надзор—лишь часть школьного климата, а значит направления работ вышеупомянутых программ существенно различаются.

Работа со сверстниками

Схемы поддержки психологического благополучия подросткажертвы и налаживание просоциальной среды сверстников являются достаточно популярными способами работы в ситуации травли. Многие школы в настоящее время прибегают к подобному способу как к основному — если в школе нет полноценно функционирующей антибуллинговой программы. Например, в Англии Холстон, Смит и Джессел обнаржуили, что уже в 2007 году в 62% школ использовали схему поддержки проактивных взаимоотношений среди сверстников [Houlston, 2009]. При таком подходе часть подростков обучается способам мягкого урегулирования конфликтов. Некоторые учащиеся, которые проходят подобного рода тренинги, обучаются использовать схемы, предназначенные не только для налаживания взаимоотношений, но и для улучшения школьной успеваемости. В начальных школах школьники часто «активно дружат» во время перерывов, спортивных занятий, кружков после школы. Под «активной дружбой» подразумевается такое взаимодействие подростков, при котором: 1) дети уважают друг друга и относятся к другим как к равным, 2) радуются успехам других, 3) могут постоять друг за друга, 4) не претворяются и принимают друг друга такими, какими они являются, 5) честны и не стремятся переделать друг друга. В средней школе чаще используются схемы консультирования младших школьников старшеклассниками или наставничества. При таком подходе ребята старшего возраста проходят курсы внутри школы или на сторонних площадках при поддержке внешних специалистов, эти занятия позволяют им эффективно сотрудничать с младшими подростками. К примеру, финский проект KiVa использует поддержку сверстников по максимуму.

Менесини, Ночентини и Палладино сообщили о еще одной успешной схеме поддержки сверстников, основанной на двух исследованиях веб-проекта под названием Noncadiamointrappola («Давайте не попадем в ловушку») [Menesini et al., 2012]. Первоначально учащиеся разработали веб-сайт для продвижения контента против травли, и особенно против кибербуллинга. Оценка эффективности, проведенная в 8 средних школах, выявила, что показатели встречаемости кибербуллинга значительно снизились (особенно среди мальчиков) среди тех, кто участвовал в программе.

Дисциплинарные методы

Существует дискуссия относительно наиболее эффективных способов работы с инициаторами буллинга. Внедрение и поддержание дисциплинарных взысканий — сложный этический вопрос как для педагогического коллектива, так и для коллектива учащихся. Кроме того, существует позиция родителей, и если отсутствует общешкольная политика по отношению к травле, принятая официально всеми участниками образовательного процесса, то любое наказание инициаторов буллинга, по сути, является неправомерным.

Различные подходы к теме дисциплинарных взысканий были обобщены Ригби [Rigby, Smith, 2011]. Опрос 625 австрийских и немецких учителей показал, что очень немногие считают, что они смогут проигнорировать инцидент с буллингом. Одна из стратегий заключается в том, чтобы связываться с другими взрослыми (администратором, родителями) по каждому акту буллинга и побуждать жертву к отстаиванию собственных прав.

Проанализировав 339 случаев, Гаранду, Поскипарта и Салмивалли сравнили «конфронтационный» и «неконфронтационный» подходы, используемые в разных школах в рамках программы KiVa в Финляндии. «Конфронтация» оказалась несколько более успешной в средних школах и могла снизить уровень виктимизации в краткосрочной перспективе [Garandeau et al., 2014]. При таком способе противодействия травле агрессор получает наказание за совершенный поступок против жертвы, учитель или другой взрослый не скрывает факта свершения акта буллинга и подчеркивает неприемлемость подобного поведения в обществе. «Неконфронтационная» стратегия была более успешной у младших школьников, а также показывала эффект в долгосрочной перспективе. Один из способов подобной стратегии — медиации, при которой отсутствует разделение на роли агрессора и жертвы. Несмотря на то, что подобный подход был раскритикован Даном Ольвеусом, его последователи пытались отрабатывать разные варианты для того, чтобы смягчить негативные последствия в жизни как жертвы, так и агрессора.

В другом докладе Смит проанализировал 285 отчетов из школ Англии, по его данным прямые санкции в отношении инициаторов были несколько менее эффективны, чем методы групп поддержки, особенно в отношении случаев социального буллинга. Разница в показателях успешности была меньше в средних школах, а в случае кибербуллинга прямые дисциплинарные санкции были наиболее эффективными. В этом исследовании также был высоко оценен успех восстановительных подходов (реабилитации), особенно в средних школах, где увеличено количество физического и вербального буллинга.

Восстановительные подходы (реабилитация)

В то время как прямое наказание может быть иногда контрпродуктивным, некарательные подходы часто обвиняют в том, что несмотря на то, что школа придерживается политики борьбы с буллингом, инициаторы могут продолжать вести себя так, как они хотят. Реабилитационные подходы могут обеспечить компромиссный переход между этими двумя противоположными подходами. Основополагающим принципом здесь является разрешение конфликтов и устранение вреда путем сосредоточения внимания на инициаторе буллинга, который осведомлен о чувствах жертвы. Важно признать последствия того, что инициатор сделал, и дать ему возможность восполнить материальную, физическую или психологическую потери (утраты). Несмотря на то, что инициирующий травлю ребенок несет ответственность за свои действия, акцент делается не на том, что он нарушил школьные правила, и это недопустимо, а на том, что при этом почувствовала жертва: «Ты видишь, как больно ты сделал другому человеку? Что ты можешь сделать, чтобы исправить ситуацию?»

Использование реабилитационного подхода в школах распространилось в последние годы. Пример оценки его использования в школах в Гонконге представлен Вонгом и другими [Wong et al., 2011]. По сравнению с контрольной школой, экспериментальная школа, использующая реабилитационный подход, показала значительное снижение числа случаев буллинга, и более высокие показатели эмпатии и чувства собственного достоинства у жертв и свидетелей.

Проблема кибербуллинга

Особенности кибербуллинга — анонимность агрессора и больший охват аудитории возможных жертв. По мере увеличения числа просмотров какого-то конкретного медиума (социальной сети, веб-сайта, мессенджера), количество обидчиков также может начинать расти как снежный ком. Число случаев кибербуллинга в школе может снижаться за счет ограничений на использование мобильного телефона и Интернета в стенах учебного заведения. Тем не менее, во многих случаях кибербуллинга активное участие принимают именно одноклассники или ученики одной и той же школы.

Было показано, что школьники, являющиеся агрессорами в реальности, также часто прибегают к агрессивным действиям и в сети. Поэтому некоторые меры по уменьшению случаев травли в целом, даже если они сосредоточены в основном на традиционных формах буллинга (например, научение эмпатии, способам разрешения конфликтов, просоциальному поведению), могут влиять на частоту встречаемости кибербуллинга. В исследовании, доказывающем эффективность KiVa в Финляндии, было засвидетельствовано, что сокращение количества случаев травли было столь же существенным для кибербуллинга, как и для традиционных видов буллинга.

Полезные обзоры ресурсов и стратегий предотвращения и профилактики кибербуллинга представлены Анг. В контексте подросткового кибербуллинга Анг считает, что обучение эмпатии и изменение убеждений, поддерживающих агрессию в Интернете, наиболее эффективны для уменьшения количества случаев кибербуллинга. В более общем плане, руководство по кибербуллингу и цифровой безопасности разрабатывается во многих странах, а также существует множество открытых источников, которые дают советы детям, молодым людям, родителям и школам (например, Friendly Schools в Австралии). Ночентини, Замбуто и Менесини предоставили обзор 13 моделей противодействия буллингу с использованием ИКТ (информационно-коммуникационных технологий). Тем не менее, только 4 из этих программ, включая KiVa и Friendly Schools, оказывают эффект на снижение числа случаев буллинга.

Роль семьи

Существуют исследования, показывающие, как особенности семейных отношений, в особенности отношений между родителями и детьми, а также между братьями и сестрами, влияют на вероятность участия школьника в школьной травле в качестве инициатора или жертвы [Rigby, Smith, 2011]. Например, случаи применения родителями физических наказаний и психологической агрессии могут быть предикторами причастности ребенка из подобной семьи к школьной травле. С другой стороны, родители могут поддерживать инициативы по борьбе с травлей, участвовать в образовательных и просветительских семинарах, пристальнее следить за поведением и психоэмоциональным состоянием собственного ребенка — и это снижает риск вовлечения школьника в сценарии буллинга.

Аксфорд рассматривал вопросы, касающиеся важности вовлечения родителей в антибуллинговую работу [Axford et al., 2015]. В контексте кибербуллинга Анг описал важность развития устойчивых позитивных отношений между родителями и подростками; если в семье есть дети младшего школьного возраста, важным с родительской стороны является консультирование по вопросам использования сети Интернет.

Роль педагогов

Учителя находятся в авангарде реализации школьной антибуллинговой политики. Анализ различий между работой на уровне школы и на уровне класса в рамках проекта KiVa показал, что важным предиктором виктимизации является то, считают ли ученики, что учителя в школе нетерпимы по отношению к травле. Рассматривая, что необходимо для реализации программы OBPP на общешкольном уровне, Ольвеус обнаружил, что наиболее важными предпосылками являются открытая коммуникация среди учителей и внимание школы к проблемам травли [Olweus, 2004]. Это значит, что учителя, став свидетелями сцены травли, сообщают об этом своим коллегам, чтобы те, в свою очередь, могли обратить внимание на поведение конкретных учеников на уроках и вне них. Значение, которое персонал придает теме буллинга и распространению информации о программе противодействия на весь педагогический состав, — предиктор успешного внедрения антибуллинговой программы на уровне класса. Многие программы (такие как KiVa и OBPP) включают подготовку учителей как часть внедрения своей программы. Несмотря на то, что исследователи получают обратную связь от педагогов в ходе обучения, часто подобные новые знания о школьной травле трудно внедрять в уже существующие алгоритмы программ противодействия. Важно, чтобы навыки работы с травлей были включены в программы профессиональной подготовки для педагогов, и молодые учителя, в свою очередь, могли получить финансовую поддержку для прохождения курсов повышения квалификации по соответствующей тематике.

Все антибуллинговые программы распространены по миру неравномерно. Существуют «центры» скопления таких программ, это связано либо с политикой государства (государств), либо с исследовательскими интересами, преследуемыми научным сообществом страны, использующей более одной программы противодействия травле. В большинстве стран распространена либо одна, либо две программы. Исключением являются страны, где административные субъекты имеют право на принятие или отказ от государственных рекомендаций по отношению к различным социальным проблемам, или же если в государстве проходит исследование эффективности одной программы относительно другой.

Политика государства по отношению к школьной травле является одним из важнейших факторов для распространения любых программ, направленных на противодействие девиантному поведению несовершеннолетних. Государство, принимая конкретную политику по отношению к школьной травле, в дальнейшем может делегировать вопрос внедрения антибуллинговых программ конкретным образовательным или общественным организациям, административным единицам. В связи с политикой государства может решаться вопрос финансирования программы, а также вопрос правообладания программой, к примеру, если она была сделана по госзаказу.

Разделяя программы по степени распространенности, следует подчеркнуть особенность распространения OBPP, KiVa и PA. Проблема распространения европейских программ зачастую связана с языковой адаптацией, хотя программа OBPP стала базой для многих других антибуллинговых программ. Что касается PA, то она создана в Америке и поэтому в основном распространена в Штатах, хотя на сайте официального представительства указано, что данная программа готова к международному сотрудничеству [Positive Action: International].

Распространенность программ в США разительно отличается от распространения противобуллинговых программ в ЕС в связи с европейской политикой по отношению к теме школьной травли. В США в большинстве штатов приняты и законы (laws), и антибуллинговая политика (policies). Отличие «policy» от «law» в данном случае связано с широтой понятия. «Policy» понимается как модель поведения политиков и государственных служб по отношению к школьной травле, «law» — конкретный закон, который должен быть принят на территории штата. При этом один или несколько видов буллинга могут быть прописаны как в одном законе, так и в разных — в зависимости от решения законодательного органа штата. В некоторых случаях школьная травля может рассматриваться как нарушение федеральных законов, принятых на государственном уровне. Кроме того, буллинг, связанный с этническими, национальными, религиозными и иными мотивами может рассматриваться не как травля, а как преследование (harassment), и на подобные ситуации будут распространяться иные законы.

Поскольку у каждого штата принята своя конституция, а также имеются свои собственные законодательные, исполнительные и судебные органы власти, решение о том, как в конкретном штате относиться к проблеме травли, остается за местным законодательством. Однако в 2010 году Министерство образования США, проанализировав различные законы штатов, выделило 11 ключевых компонентов, которые являются общим и обязательными для большинства из них (цели, понятие «буллинга», ширина применения закона, группы защиты, требования политики штата, отчетность и расследования случае травли, последствия для инициаторов, публичная политика, гарантия поддержки жертв, обновление локальной политики, профилактика, обучение школьного персонала, обязательства со стороны родителей).

В Соединенных Штатах Америки наибольшей популярностью пользуются программы, направленные на социально-эмоциональное научение [Bullying Prevention in Schools Starts with Social-Emotional Learning]. Особенностью данного подхода является упор на повышение эмоционального интеллекта, обучение детей эмпатии и эмоциональной саморегуляции, поведению в конфликтных ситуациях и умению налаживать дружеские отношения, ассертивности (способность человека не зависеть от внешней оценки и влияния). Существуют 3 компонента, которые важны для работы с темой школьной травли: школьная политика и процедуры, тренинги для персонала по реагированию на травлю, социальноэмоциональное обучение и понимание особенностей буллинга.

Широта охвата OBPP связана с тем, что данная программа является первой в своем роде, кроме того, первые исследования буллинга вне Норвегии также проводились по материалам OBPP с помощью опросника Ольвеуса. Достаточно спорными можно считать упоминания OBPP как ведущей программы противодействия буллингу в Азии и Африке, т.к. в большинстве статей, находящихся в открытом доступе, речь идет скорее об исследовании травли, однако данный факт лишь подтверждает, насколько программа OBPP широко известна. Большинство партнерских связей за пределами Норвегии обеспечивал Национальный комитет распространения OBPP, однако с 2010-х гг. ведущую роль в распространении OBPP начинает играть университет Клемсона В США.

KiVa — более молодая программа, однако ее политика в вопросе собственного распространения более открытая [KiVa globally]. Несмотря на то, что существует жесткая привязка самой программы к ее правообладателю, Министерству образования и культуры Финляндии, зарубежные организации могут обучать своих сотрудников с помощью тренингов онлайн и впоследствии вступать в процесс лицензирования и сертификации двусторонних отношений. Простота процесса обуславливает быстрое распространение программы по миру. Второй причиной известности программы становится отличающийся от OBPP формат работы, а также возрастной фокус программы. Финская программа ориентирована на работу с 5 до 11 лет, а норвежская — от 5 до 18, хотя наиболее успешна она в работе со средней и старшей школой.

Таким образом, используя KiVa, можно достигать более быстрого результата в вопросе снижения количества случаев школьной травли в школе. Таким образом, общая география каждой из представленных программ тесно связана с экономическим уровнем развития страны, т. к. без наличия антибуллинговой кампании в государстве достаточно сложно представить в принципе развитие интереса к противодействию школьной травле. Несмотря на то, что не все страны являются партнерами изучаемых программ, существуют альтернативные формы сотрудничества: совместные исследования школьной травли, перевод и адаптация программы и др.

Вторым важным фактором, кроме интереса со стороны государства к теме буллинга, становится вопрос финансирования. Даже при наличии заинтересованных политиков существует проблема распределения финансирования на проекты против школьной травли внутри стран или объединений стран.

Школьная травля — распространенная проблема в образовательных институциях по всему миру. Продолжающееся агрессивное поведение в сторону даже одного ребенка оказывает негативный эффект на всех учащихся, т. к. затрагивает не только непосредственно тех, кто участвует в травле, но и ее свидетелей. Несмотря на то, что существует много программ профилактики издевательств, не все они были признаны эффективными.

Программы противодействия травле — один из важных прикладных аспектов в изучении и практической работе с темой буллинга. Несмотря на обилие исследований по данной теме, до сих пор не существует единой модели противодействия буллингу, которая могла бы подойти большинству стран. Кроме того, тяжело оценивать эффективность антибуллинговых программ, созданных по заказу того или иного государства, т. к. их фокус может быть сосредоточен на локальных проблемах. Существует множество программ, где к теме буллинга может быть привязана иная проблематика: проблема мигрантов (Mexico’s Anti-Bullying Campaign for Migrants in the U.S.), профилактика делинквентного поведения (Flemish School-Based Anti-Bullying Programme, Bulli & Pupe), противодействие сексуальным домогательствам (PBIS: Expect Respect), развитие чувства эмпатии и социально-эмоциональное научение (SAVE, Friendly Schools, Second Step) и др.

Остается открытым вопрос, есть ли необходимость в унифицированной программе противодействия травле, однако очевидно, что при продолжении исследования буллинга по всему миру, потребность в каком-то выделении базовых критериев, по которым должны строиться национальные программы противодействия буллингу, непременно возникнет.

Важную роль играет возможность выбора средств продвижения антибуллинговой программы. Наиболее эффективными остаются «комплексные» подходы, при которых школы выбирают из ряда компонентов те, которые они считают наиболее подходящими для своей ситуации. К примеру, подобная стратегия оказалась доминирующей при противодействии буллингу в Англии, где оплаченные правительством обучающие материалы (эксперимент в Шеффилде) были напрямую выданы учителям. В материалах находились описания различных компонентов, но без указания того, какие комбинации и в каких ситуациях следует использовать. Подобный подход может давать определенное преимущество, т. к. школы чувствуют большую ответственность за свои действия. OBPP и KiVa — примеры грамотно составленных антибуллинговых материалов. Расхождение между этими двумя подходами может быть переоценено современными исследователями. Школы и учителя, как правило, адаптируют программы, предоставленные им. Подобное было замечено в исследовании, проведенном Flygare и соавт. с 39 шведскими школами, где целью являлось сравнение успеха 8 программ противодействия школьной травле [Flygare et al., 2011]. Примечательным выводом является то, что все школы, предположительно использующие одну конкретную программу, фактически использовали различные составляющие из более чем одной программы. Кроме того, похожая картина наблюдалась и в 8 контрольных школах. Таким образом, фокус оценивания компонентов программ оказался важнее, чем оценка программ в целом. Большинство программ так или иначе опираются на исследование Дэна Ольвеуса как первопроходца в данной тематике. Многие исследования, доказывающие эффективность той или иной программы, строятся на адаптированном под страну опроснике Ольвеуса, некоторые программы своей методологической базой считают OBPP. Positive Action, программа, которая работает с отклоняющимся поведением, является основой для американских антибуллинговых программ, а также моделью противодействия разным подростковым девиациям, что делает ее привлекательной благодаря тематической широте охвата. KiVa — самая молодая из разбираемых эффективных и широко известных программ противодействия травле, она является конкурентом OBPP в оценке эффективности как по ресурсозатратности, так и по распространенности в мире. Закономерно возникает вопрос о том, насколько эффективны программы предотвращения травли. Все изученные программы показывают значительный эффект по снижению числа ситуаций школьной травли, уровню виктимизации и повышению осведомленности всех участников образовательного процесса о том, что такое буллинг. За счет этого снижается количество ситуаций буллинга, а также в целом улучшается благополучие в школьной среде, улучшается школьный климат. Мета-анализ показывает, что в странах, где подобные программы распространены в наибольшей степени (США, Великобритания, скандинавские страны) наблюдается снижение показателей буллинга примерно на 20% [Farrington, Ttofi, 2009]. Тем не менее, есть и другая позиция исследователей: опираясь на статистику трагедий, связанных с вооруженными нападениями в старшей школе, коллектив авторов провел мета-анализ, в который были включены результаты исследований оценки эффективности 12 антибуллинговых программ в США [Yeager et al., 2015]. Было показано, что после 8 класса положительный эффект этих программ практически сходит на нет, более того, в некоторых случаях эффект становится отрицательным. С точки зрения родителей, школа также далеко не всегда демонстрирует эффективность в вопросах предотвращения травли: подавляющее большинство родителей в США сталкиваются с противодействием со стороны школы, если обращается с требованиями принятия мер в ситуации травли, и в итоге им либо предлагают перевести ребенка в другую школу, либо в той или иной форме ребенок продолжает оставаться в позиции жертвы [Brown et al., 2013]. Недавний опрос 160 родителей школьников в Австралии показал, что травле подвергалась половина детей, и в 36% случаев школой не было предпринято никаких действий [Rigby, 2017]. Таким образом, даже в странах, в которых реализация программ противодействия буллингу в школах является законодательно предписанной (США, Австралия, Германия и др.), сегодня эта проблема еще далека от разрешения.